в диаметре, то взрывная волна от ракеты корежила и отрывала те же самые листы на площади не менее чем в сто квадратных метров. Глубоко внутрь такой заряд не проникал, если конечно, был единственным и за ним не следовал второй в ту же «воронку», но тем не менее, поражающий эффект был серьезным и очень даже опасным для жизнестойкости корабля, тем более при массированном залпе…

«Огаста» выдержал и начал быстро оплывать назад, показывая — да ну к черту эту операцию! Двум другим крейсерам повезло куда меньше. До этого серьезно пострадавший от таранного удара «Афины» — «Де-Мойн», теперь получил вторую порцию добавки в виде шести гипер-ракет. Залп также пришелся в носовую часть крейсера, что, кстати, и спасло корабль от разрушения. Развернись на несколько градусов «Де-Мойн» бортом, который уже был разворочен после тарана, а мы — ударь туда ракетами — все, кораблю пришел бы конец.

Но не случилось, хотя носовые отсеки крейсера сейчас были повреждены не меньше, чем бортовые часом ранее. Повезло, что силовые установки работали, благодаря этому «Де-Мойн» и спасся, убежав под защиту дредноутов 21-ой дивизии.

А вот третьему крейсеру совсем не повезло. Прямо перед внезапным ракетным залпом, командир корабля развернул «Фокс» правым бортом к «Афине». Зачем он это сделал не очень понятно, возможно, хотел повысить число своих активных батарей, которое увеличивалось, если корабль становился бортом.

Все артиллерийские башни, кроме главного калибра, устанавливались по обоим бортам вдоль всего корпуса. К примеру, если корабль стоял носом к противнику, возможность вести по тому огонь была лишь у трех, иногда пяти орудийных платформ одновременно. Конфигурация корабля, если он не развернется бортом, не позволяла применять большее количество орудий. С другой стороны, развернувшись, вы соответственно ослабляете защитные характеристики, ибо известно, что любое «бортовое» энергетическое поле уступает по мощности «фронтальному» в разы. Здесь выбор всегда оставался за командующим соединением, принимавшим решение, каким образом будут сражаться его вымпелы, или непосредственно командиром корабля, если тот бился с врагом в одиночку.

Так вот, капитан «Фокса» видимо решил задействовать по «Афине», в случае если с той заработает какое-либо орудие, максимальное количество своих батарей. С учетом развернувшейся в сторону русского линкора башни главного калибра, установленной на верхней палубе, всего на «Афину» смотрело пять орудий крейсера вместо трех возможный, если бы «Фокс» как и остальные два стоял к нам носом. Так действительно можно было куда быстрей подавить любое сопротивление русских артиллеристов… Но…

Но оказалось, что американский коммандер перехитрил самого себя. Ракеты серией объемных взрывов прошлись по всему правому борту несчастного крейсера, вырывая громадные куски обшивки и обнажая внутренности корабля. Бортовая броня дредноута, как и защитные поля, была здесь куда слабей, чем в носовой части, оттого урон от удара ракет был более серьезным. Высвободившаяся из боеголовок ракет энергия выжигала все живое не только в отсеках внешнего периметра корпуса, но и прожигала перегородки смежных с ними отсеков, все глубже вгрызаясь в тело «Фокса».

Те самые артиллерийские башни, которые так надеялся применить командир американского крейсера, разлетались на куски, либо их вообще полностью отрывало от корпуса. Внутри самого крейсера начали происходить одна за одной детонации баков интария и запасных аккумуляторных «обойм» к орудиям. Удар шести русских ракет оказался таким смертоносным, что по сути активировал самоуничтожение крейсера.

Повреждения «Фокса» оказались настолько серьезными, что на корабле запустилась цепная реакция, и уже ничего не могло его спасти. Экипажу была дана единственно верная команда — немедленно покинуть борт…

Наш массированный удар старенькими ракетами образца 2198 года в мгновение ока уничтожил один и серьезно повредил еще два тяжелых крейсера противника. Похоже, за двадцать лет применения данного вида боеприпасов — это был лучший пример эффективности гипер-ракет. Я после увиденного уже начинал задумываться, а не заполнить ли погреба «Одинокого» снова старыми добрыми болванками 22 века, видишь, как они за секунду раздолбали сразу троих! Хотя до возвращения на «Одинокий» нужно было еще как-то дожить…

— Так ведь это еще не конец! — я застучал по клавишам, отдавая команду на заряжание пусковых установок. Однако через секунду в отчаянии воскликнул.

— Что за черт! Почему отказ⁈ — я посмотрел на Жилу, тот на меня. — Почему нет перезарядки торпедных аппаратов следующей партией гипер-ракет⁈

Аристарх Петрович готов был с одной стороны провалиться сквозь пол, сразу не несколько уровней ниже, чтобы не видеть мой осуждающий взгляд, а с другой желал в данный момент растерзать беззащитных операторов, на которых выместил весь свой гнев.

— Господин контр-адмирал, вся вина лежит на мне как на командире корабля, — через мгновение Жила снова обернулся и посмотрел на меня, — заряжающие механизмы отключены, Бог весть какое время назад и в настоящее время нет возможности их запустить из командного отсека. Необходимо техническое вмешательство и наладка устройств подачи боеприпасов, там на месте…

— Вот это ты отчудил, Аристарх Петрович, — я не хотел злиться на человека и решил не продолжать. Кто мог предположить, что ракеты понадобятся, и тем более понадобится второй и последующие залпы. Кому-кому, а мне бы помолчать, на «Одиноком» ракет вообще не было, так что сиди…

— Готов понести наказание, — отозвался тот.

— Да, ладно, какое там, — обреченно махнул я рукой, так хотелось добить уходящие вдаль «Де-Мойн» и «Огасту».

— Прикажете послать технические бригады, чтобы те начали наладку систем подачи боеприпасов в торпедные аппараты? — осторожно спросил кавторанг.

— Насколько данный процесс может затянуться по времени? — поинтересовался я.

— Точно не знаю, но не менее двух стандартных часов, — ответил Аристарх Петрович, проконсультировавшись с рядом сидящим оператором.

— Тогда это пустое занятие, — отрицательно покачал я головой, — будем ли мы вообще живы через два часа… Смотри вон, что творится на внешней обшивке сразу трех палуб твоей «Афины»…

Глава 7

— Два подбитых и один уничтоженный тяжелый крейсер, это великолепно, — произнес я, кивая на камеры видеонаблюдения, установленные на внешней обшивке «Афины», тем самым намекая Жиле, чтобы кавторанг тоже взглянул на них. — Кстати, «Фокс» — точно уничтожен? — я перевел взгляд на второй монитор и довольно ухмыльнулся, — точней некуда…

Детонация внутренних отсеков крейсера постепенно скрывала «Фокс» от глаз в непрекращающейся серии ярких вспышек — от корабля в панике разлетались в разных направлениях многочисленные спасательные шаттлы. Еще минута и американский крейсер полностью развалился на части, перестав существовать…

— Так бы каждый раз, с минимальными потерями — максимальный результат, — задумчиво произнес я. — Ладно, забыли, сейчас не об этом… Аристарх Петрович видишь на экране эти маленькие чуть заметные блестящие в свете прожекторов аппараты, так вот это те самые сорок десантных модулей, которые в отличие от крейсеров вице-адмирала Джонса не уничтожены и себя очень даже хорошо чувствуют…

Жила и без меня прекрасно понимал что происходит. Практически вся обшивка средней и частично нижней палуб русского линкора была усеяна, пристыковавшимися к нему шаттлами, каждый с минимум взводом морпехов «янки» на борту. Вокруг «Афины» по-прежнему кружилась полусотня F-4, но летчикам-истребителям особо делать было нечего — цели, которые они гипотетически могли бы атаковать, на горизонте не обозначались…

Между тем, в бронелисты нашего линкора уже вгрызались красные лучи лазерных «горелок», медленно, но неуклонно прожигающих прочную нимидийскую сталь, для того, чтобы сорок штурмовых команд 21-ой дивизии смогли проникнуть во внутренние помещения «Афины» и захватить, наконец, этот чертов корабль…

— Судя по оперативности действий штурмующих, у нас с тобой не более пяти минут, — промолвил я, примерно понимая с какой скоростью работают резаки. Опыт имелся, мой «Одинокий» не раз пытались захватить абордажные команды, и османских янычар, и пиратов разных мастей — любителей рукопашных в тесных коридорах боевых кораблей. — Поэтому давай используем оставшееся время с пользой… Всем членам экипажа линкора, кто еще прохлаждается в отсеках, прилегающих непосредственно к внешнему периметру — необходимо срочно покинуть их и отойти ближе к центру…

— Уже сделано, — утвердительно кивнул Аристарх Петрович, перепроверяя информацию по всему экипажу. — Из моряков у обшивки нет ни одного человека. Там до недавнего времени оставались канониры двух наших погибших батареей и стрелки-операторы